Неточные совпадения
В это время один из молодых людей, лучший из
новых конькобежцев, с папироской во рту, в коньках, вышел из кофейной и, разбежавшись, пустился на коньках вниз по ступеням, громыхая и подпрыгивая. Он влетел вниз и, не изменив даже свободного положения рук, покатился по
льду.
— Это оттого, что ваш палец в воде. Ее нужно сейчас же переменить, потому что она мигом нагреется. Юлия, мигом принеси кусок
льду из погреба и
новую полоскательную чашку с водой. Ну, теперь она ушла, я о деле: мигом, милый Алексей Федорович, извольте отдать мне мое письмо, которое я вам прислала вчера, — мигом, потому что сейчас может прийти маменька, а я не хочу…
Поверх
льда появляются
новые наледи, которые все увеличиваются и разрастаются вширь, что в значительной степени облегчало наше продвижение.
Но как только
лед был разбит и повеяло
новым ветром, поспешил высказаться и генерал.
Мать опять отпустила меня на короткое время, и, одевшись еще теплее, я вышел и увидел
новую, тоже не виданную мною картину:
лед трескался, ломался на отдельные глыбы; вода всплескивалась между ними; они набегали одна на другую, большая и крепкая затопляла слабейшую, а если встречала сильный упор, то поднималась одним краем вверх, иногда долго плыла в таком положении, иногда обе глыбы разрушались на мелкие куски и с треском погружались в воду.
Однажды, во время ледохода на Волге, он стоял на берегу и, видя, как
лед ломает его
новую тридцатипятисаженную баржу, притиснув ее к обрывистому берегу, приговаривал сквозь зубы...
Но только Таня Ковальчук сразу воспользовалась позволением. Остальные молча и крепко пожали руки, холодные, как
лед, и горячие, как огонь, — и молча, стараясь не глядеть друг на друга, столпились неловкой рассеянной кучкой. Теперь, когда они были вместе, они как бы совестились того, что каждый из них испытал в одиночестве; и глядеть боялись, чтобы не увидеть и не показать того
нового, особенного, немножко стыдного, что каждый чувствовал или подозревал за собою.
Зима проходила. Солнце подымалось все выше и выше и все сильнее пригревало петербургские улицы и кровли: повсюду из труб шумела вода, и талый
лед с громом выкатывался из них. Показались дрожки, гремевшие по кое-где обнаженной мостовой с
новым, воскресшим для уха звуком.
В то время, когда у нас в доме вставали, Голован являлся уже с пустыми бутылками, которые забирал в клубе вместо
новых, которые снес туда сегодня; собственноручно врубал в
лед нашего ледника кувшины
нового удоя и говорил о чем-нибудь с моим отцом, а когда я, отучившись грамоте, шел гулять в сад, он уже опять сидел под нашим заборчиком и руководил своими коровками.
По
льду, выпятив грудь, скользящей походкой, приближался околодочный надзиратель Стыпуло. Он еще недавно был великовозрастным гимназистом, и в нем были еще живы инстинкты «товарищества». Поэтому, ворвавшись в толпу, он прежде всего схватил ближайшего еврея и швырнул его так усердно, что тот упал. При этом из груди его вырвался инстинктивный боевой клич: — «Держись, гимназия!» Но тотчас, вероятно, вспомнив свое
новое положение и приношения еврейского общества, он спохватился и заговорил деловым тоном...
Теперь больше здесь делать было нечего, и я пошел домой. Когда я подходил к фанзе Кивета, из лесу вышли два удэхейца Вензи и Дилюнга, и мы вместе вошли в дом. Я стал рассказывать своим спутникам о том, что видел, и думал, что сообщаю им что-то
новое, оригинальное, но удэхейцы сказали мне, что филин всегда таким образом ловит рыбу. Иногда он так долго сидит в воде, что его хвост и крылья плотно вмерзают в
лед, тогда филин погибает.
Вода в протоке была чистой, галька в нескольких местах запачкана экскрементами пернатого хищника, а на свежей пороше по
льду — десятка два старых и
новых следов больших птичьих лап.
Сначала жители ощутили эту разницу, немного втайне пороптали, но, едва прошло несколько недель, попривыкли к
новому ходу дел, как привыкает ко всему человек, сумевший ужиться и между
льдами полярными, и под зноем тропиков.
В это время раскаленное ядро солнца с каким-то пламенным рогом опускалось в тревожные волны Бельта, готовые его окатить, [После жестоких морозов была оттепель, отчего в заливе переломался
лед. (Примеч. автора.)] залив, казалось, подернулся кровью. Народ ужаснулся… «Видно, пред
новой бедой», — говорил он, расходясь.
И удивительное дело:
лед превращался в огонь, в похоронных отзвуках его прощальной речи для девушки с открытыми горящими глазами вдруг зазвучал благовест
новой, радостной, могучей жизни.